Кричал Льор. Запястья юноши были стянуты «бичом». Судя по тому, как извивался юный эльф, он испытывал сильную боль.

— Отпусти мальчишку, ты… — зарычал орк.

Магри бросил на него торжествующий взгляд — мол, у меня преимущество, — но при этом отвлекся от пленника, и Льор ухитрился врезать ему пяткой по голени. Магри взвыл, припав на колено, и юноша брыкнул снова, закрепляя успех…

Впрочем, это была последняя удача, потому что в следующую минуту что-то тяжелое опустилось на затылок Брехта, и молодой орк рухнул на гальку лицом вниз. «Гэхрыст, что же ты!..» — успел подумать он, прежде чем сознание оставило его.

Впрочем, пришел в себя он довольно быстро — когда его попытались поставить на колени и завести руки назад. Еще не до конца очнувшись, орк рванулся, пытаясь освободиться, но получил «бичом» по лицу и задохнулся от пронзившей его жгучей боли.

— Вот видишь, к чему это привело? — как сквозь вату, донесся до него женский голос. — Что за легкомыслие!

Проморгавшись от невольно выступивших слез, Брехт кинул быстрый взгляд по сторонам. Рядом на коленях стояли живые, хотя и слегка помятые, Терезий и Льор. Обоих держали мужчины-магри. Держали и Сорку — две женщины. В отличие от мужчин она не была связана, но, видимо, находилась под действием каких-то чар, потому что не пыталась освободиться, а лишь во все глаза смотрела на мать. Сарла, не стеснявшаяся своей наготы — как, впрочем, и одна из женщин, державших ее дочь, — спокойно прошлась перед пленниками.

— Как ты могла, девочка моя? — промолвила она. — Ты подумала о том, что этим поступком нанесла урон именно мне, своей матери? Ты подумала, что ты, дочь Ведущей, обязана быть примером для остальных! Ах, если бы я не любила тебя так сильно, я бы подумала о том, чтобы назначить своей преемницей Гайну. — Она кивнула на единственную одетую магри, которая крепко вцепилась в левую руку Сорки. — Она, по крайней мере, знает, что такое честь!

Названная девушка горделиво выпятила грудь, приличных размеров, надо сказать, — Брехт даже невольно загляделся на нее, а сама Сорка отчеканила:

— Гайна — неудачница! Она никогда не расправит крыльев! Она никогда не узнает, что такое…

— Ашш-ш-ш! — злобно зашипев, Гайна ударила Сорку.

— Не сметь! — вскрикнула Сарла. — Она все-таки моя дочь! Если тебе так хочется выместить на ком-нибудь зло, вот тебе три инородца! Бей любого! — Она указала на пленников.

— Но, мама! — испуганно ахнула Сорка. — Как ты можешь? Они…

— Они — мужчины и инородцы! И ты допустила ошибку, позволив себе полюбить инородца! Никогда ни одна магри не составит пару с тем, в чьих жилах не течет драконья кровь!

— Но я — дракон! — воскликнул Терезий. — Моя мать пила драконью кровь, чтобы родился я! И кто скажет теперь, что это не кровь вашего народа?

— Твоя мать? — Сарла шагнула к молодому князю и приподняла его лицо, схватив за волосы. — Твоя мать убила женщину-магри, чтобы заполучить ее кровь? Ведь так? Женщину, наверняка ждущую ребенка, иначе у нее ничего бы не получилось! Отвечай!

— Я… не знаю, — Терезий взглянул женщине в глаза. — Она умерла. Я…

Он вдруг дернулся, как от удара, и резко побледнел.

«Она проникла в его мысли!» — догадался Брехт.

— Ты убил ее! — прозвучал звенящий от гнева голос Сарлы. — Ты убил свою родную мать! Ты — выродок, рожденный с помощью преступления! Ты должен умереть!

— Мама! — опять закричала Сорка. — Но он же ни в чем не виноват! Как ты можешь?..

— Вот так! — тоже повысила голос Сарла. — Ради его жизни погибли две женщины — магри и его собственная мать! Убийца не должен жить!

— Но, мама, — девушка чуть не плакала, — пожалуйста, не надо!.. Я очень тебя прошу! Я… Я выбираю его! — завопила она на весь берег. — Выбираю! Слышите? Выбира…

Державшая ее вторая женщина-магри быстро ткнула пальцами ей в шею, и девушка обмякла, потеряв сознание.

— Тогда я избавлю тебя от этого выбора! — громко отчеканила Сарла и повернулась к державшим князя мужчинам: — Увести… А ты…

Брехт понял, что очередь дошла до него, и приготовился умереть.

— Гос-пожа, — раздался вдруг дрожащий от волнения шепот Льора, — прошу вас, позвольте мне говорить…

— Что? — Сарла развернулась к третьему пленнику. — Ты, длинноухий, хочешь что-то сказать?

— Госпожа, — Льор поклонился так низко, как позволяли державшие его за плечи воины, — я принимаю ваше решение и согласен с ним, но, если позволите, я хочу предложить… выкуп!

— Что?

— Я… хочу заплатить вам, — юноша кусал губы и не смотрел в сторону орка, — хочу заплатить за его жизнь… собой!

— Собой? — Несмотря на напряженность ситуации, Сарла от души рассмеялась. — Что ты можешь предложить, длинноухий?

— Прикажите меня освободить, — прошептал Льор, глядя ей прямо в глаза. — И если то, что я предложу, вам понравится, пообещайте, что оставите Брехту жизнь. А я…

— Льор, не делай этого! — прошептал Брехт, но юный эльф не смотрел в его сторону.

Сарла кивнула, и державшие юношу воины отступили назад. Льор медленно встал с колен и одним движением сбросил штаны, оставшись совершенно обнаженным. После чего замер перед женщиной, словно на рабском торге — голова поднята, открывая горло, плечи расправлены, руки заведены назад.

— Ты прекрасно сложен, — промолвила Сарла после паузы. — Но мне не нужен любовник. А раб…

— Позвольте, госпожа…

Льор одарил ее улыбкой и отступил на шаг. Чуть-чуть повернулся, изгибаясь всем телом, взмахнул руками и… Первые движения были робкими и неуверенными, словно он танцевал впервые в жизни, но потом постепенно ритм стал убыстряться. Брехт, напряженно следивший за юношей, помотал головой: ему показалось, что откуда-то льется нежная легкая мелодия. Впрочем, если судить по выражениям лиц остальных зрителей, музыку услышали все.

«Танцуй, малыш, танцуй! — Брехт улыбнулся, поняв, что задумал тот. — Это твой шанс!..»

Странная музыка сменила ритм — и так же сменился танец эльфа. Он прошелся по галечному пляжу маленьким смерчем, заставив всех невольно расступиться. Изящный, гибкий, красивый — даже мужчины следили за каждым его движением горячими от страсти глазами, — в его танце была магия, и зрители невольно вздрогнули, когда, сделав последний пируэт, Льор, как подкошенный, рухнул перед Сарлой на колени. Музыка оборвалась.

— Что ж, — в напряженной тишине прозвучал голос Ведущей, — ты предложил достойный выкуп… Решено! Этот орк будет жить до тех пор, пока мне будет нравиться твое искусство. Но в тот день, когда я выражу недовольство твоим танцем, он умрет!

Еще ни разу Брехту не приходилось сидеть в темнице. Собственно, его жизнь была достаточно коротка, и он многого не успел. «И подозреваю, что не успею уже никогда!» — мрачно думал он, рассматривая каменные стены и зарешеченное отверстие в потолке: тюрьма представляла собой настоящий подвал, куда узника спустили по лестнице. Постелью ему служила охапка свежесрезанных веток с вялой листвой и собственный плащ, доставленный из комнаты. Ни оружия, ни других личных вещей ему не вернули, да и какой прок в копье, например, здесь и сейчас? Разве что заколоть тюремщика?